Сколько получают зеки в тюрьме зарплату за свой труд

Несвободная экономическая зона: Как работают и сколько получают в местах лишения свободы

«Чем я целый день занят? Думаю, как денег заработать: что-нибудь произвести и продать», – рассказал « КП » начальник колонии особого режима. И так у большинства «граждан начальников». Нынешняя Федеральная служба исполнения наказания по разнообразию ассортимента может поспорить с « Ашаном ». Исправительные колонии выпускают около 100 тыс. разных товаров: от офисной мебели до женских сапог, от закатанных в банки маринованных огурцов до бордюрного камня. Ознакомиться можно прямо на сайте ФСИН в разделе «Каталог продукции». Указанный против каждого изделия номер учреждения дает представление о тех, чьими руками это сделано. Например, «тумбы прикроватные» сколочены ворами-рецидивистами из калининградской тюрьмы, а «макаронные изделия» – первоходами архангельской колонии общего режима.

Бизнесмен на зоне

В идеале работа зеков должна не только окупать расходы на их содержание, но и приносить прибыль. В СССР это удалось: советская система исправительных учреждений давала стране сверхдоходы. И привлечение осужденных к труду было поголовное. Нынешней ФСИН до нее далеко (см. инфографику). Сегодня каждая зона – самостоятельный хозяйствующий субъект. И крутятся там в рыночных условиях как могут.

– Все зависит от администрации колонии. Если начальство хочет развивать бизнес, то ищет инвесторов, добывает оборудование, находит рынки сбыта, – рассказали «КП» в Общественном совете при ФСИН. – А если руководство пассивно, то дальше небольшого швейного производства дело не пойдет.

В большинстве зон частным предпринимателям рады. И самим бизнесменам заключенные работники нередко милее свободных.

Коммерсант из Хакасии в колонии строгого режима наладил производство унт.

– У нас в районе трезвые мужики только в зоне остались, – жалуется бизнесмен. – Стоит выдать человеку зарплату, как он уходит в недельный запой. Или берешь новичка, учишь ремеслу, а он через месяц увольняется. Зекам же пить не положено да и делать им особо нечего. А на производстве унт и деньги можно заработать, и время занять.

Да и если взять в бригаду рецидивистов, которым еще сидеть и сидеть, то и вложения в обучение многократно окупятся.

Коммерсант за каждую пару изготовленных унт переводит деньги на счет колонии, а зарплату зекам начисляет администрация.

– Как я понимаю, работники получают совсем мало. Поэтому я их раз в месяц лично премирую – сигареты подгоняю, консервы. На зоне эти вещи сильно ценятся, – рассказал предприниматель.

Топ-5 тюремных товаров Фото: Дмитрий ПОЛУХИН

Унты в итоге ему обходятся дороже, чем если бы нанял свободных при местном уровне зарплат. Но деваться некуда.

А зек-предприниматель – просто подарок для зоны. Такой даже за решеткой пытается замутить какой-нибудь бизнес. Подобный фокус провернул промоутер Касболат Байкулов , севший на восемь лет за хранение наркотиков. До ареста парень занимался организацией гламурных вечеринок. Заодно небольшими партиями выпускал модную сувенирную одежду для знакомых тусовщиков. В заключении у Касболата был смартфон – за взятку пронес охранник. Сначала экс-промоутер просто продолжал вести блог в Еwiееer. А потом подумал, почему бы не применить свой медиаресурс в коммерческих целях.

– В зоне было швейное производство. Я там не работал, но решил им воспользоваться: производить и благодаря аудитории в соцсетях как-то сбывать. Мне показалось, это прикольная идея, – рассказал освободившийся недавно по УДО Байкулов.

Касболат по телефону договорился со знакомыми на воле, что они разместят в зоне заказ на 150 футболок. Бывший промоутер сам разработал их дизайн. Он же придумал к каждой футболке пришить порядковый номер, как на тюремной робе, – от 1 до 150. О том, что за заказчиками стоит Касоблат и что он же сам через соцсети будет продавать футболки по 15 тыс. руб. за штуку, никто в зоне не знал.

– Чтобы продавать так дорого, нужно высокое качество. Там ребята, которые по 10 – 15 лет сидят, только тем и занимаются, что шьют. Они могут даже на убогих машинках качество выдавать. Там, где оборудование надо было докупить, я докупил, – рассказал Байкулов.

В итоге Касболат на футболках заработал больше 2 млн. руб.! Администрация колонии так и не поняла размаха дела. А одежда быстро разошлась – эксклюзивную коллекцию разобрали знакомые диджеи и музыканты.

Забавно, но отношение власти к бизнесменам как к дойным коровам что на воле, что в зоне одинаковое.

– В Ульяновской области сейчас сидит предприниматель Александр Бобров . На свободе он делал репелленты от комаров , а потом кто-то нашел в их составе якобы наркотические вещества, – рассказал «КП» член Совета при Президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека Андрей Бабушкин . – Администрация колонии-поселения № 5, когда узнала о заключенном-предпринимателе, предложила ему заняться совместным хлебным бизнесом.

Бобров согласился. Колония предоставила Александру помещение, а коммерсант на свои деньги купил оборудование для хлебопекарни. Десять необходимых работников нашлись среди осужденных.

– Пекарня готова, но администрация исправительного учреждения уже несколько месяцев тянет с началом работы, – говорит Бабушкин. – Один зам. руководителя колонии требует с Боброва 100 тыс. руб. Без взятки не дает коммерсанту печь хлеб. Бобров давать деньги отказывается – один раз поддастся, так еще десять «голодных» прибегут.

Сейчас ФСИН и Совет при президенте по правам человека разбираются в этой истории.

Палочное производство

Более половины работ – 51,7% – заключенные выполняют под государственные и муниципальные заказы или для нужд самого ФСИН.

– Большинство контрактов система наказаний получает без конкурса в рамках гособоронзаказа, – рассказал Андрей Бабушкин. – Шьют форму полиции, делают ботинки военным.

Забавно, но даже спецсредства для усмирения (считай, самих себя) – резиновые палки – тоже производят осужденные.

Работа звездных заключенных Фото: Дмитрий ПОЛУХИН

Труд зеков фактически бесплатный. По официальной информации Минюста , средняя зарплата заключенного: 229,4 руб. в день, или 5 тыс. руб. в месяц.

При этом правозащитники из Общественного совета при ФСИН и Совете при президенте по правам человека уверены, что сведения о зарплате завышены в разы.

5 тыс. руб. – это средняя зарплата при условии выполнения нормы. Реально норму мало кто выполняет, поэтому получает 1 – 3 тыс. руб., а то и меньше. Но чтоб не портить статистику, пишут, что зек трудится по два часа в день и поэтому получает только 25% от оклада. О том, как на самом деле, можно понять, заглянув, например, в журнал выдачи колюще-режущих предметов (документ строгой отчетности): там стоит время, когда работник получил инструменты и когда сдал. И видно, что осужденный на самом деле работал 8 – 10 часов – не ходил же он с пилой просто так весь день. Никакие комиссии Минтруда колонии не проверяют – у их администраций масса возможностей химичить с бумагами.

Конечно, есть исключения. Например, на территории образцово- показательной костромской ИК-1 (строгого режима) есть завод трансформаторов – предприятие даже иностранные заказы выполняет. На производстве оборудования занято больше 200 человек – у них там оклады не меньше чем у остальных жителей Костромы .

Работа за УДО

Почему же народ за решеткой соглашается пахать практически бесплатно?

Кого-то принуждают: отказников ждет штрафной изолятор. Но многие соглашаются добровольно. Ведь даже тысяча рублей может скрасить жизнь – купить в ларьке сигарет, чая, конфет.

– Без поддержки с воли или из общака выжить в нашей тюрьме невозможно. В первую очередь из-за плохого питания. Даже 72 руб. реально на еду не тратятся, ибо воровство повсеместное – и крупное, и по мелочи, – считает глава правозащитной организации « Русь сидящая» Ольга Романова .

Но самое главное, труд в зоне считается основным средством и критерием исправления – отказавшийся работать не может рассчитывать на условно-досрочное освобождение.

Немало случаев, когда из зоны выходили высококлассными кузнецами, резчиками по дереву, даже иконописцами. Но в целом, по данным Совета при Президенте РФ по развитию гражданского общества, только 5% после освобождения устраиваются по той же специальности, что работали в заключении.

Принуждение без воспитания

До революции каторжников в России использовали просто как дешевую рабочую силу – царский минюст рассматривал принудительный труд лишь как наказание. При советской власти стирание в лагерную пыль на стройках коммунизма уже называлось перевоспитанием.

«В соответствии с Уголовно- исполнительным кодексом РФ общественно полезный труд является одним из основных средств исправления», – заявили «КП» в пресс-службе ФСИН.

Но согласно статистике занятость за решеткой не сильно способствует исправлению. По данным Лаборатории исследования рынка труда ВШЭ, через год после освобождения только 30% бывших заключенных находят работу. 70% людей остаются без заработков, «что создает условия для рецидивов преступности».

Возможно, если б осужденные в колониях пахали не за УДО, а за деньги, то положение изменилось – люди привыкали воспринимать работу как источник дохода. Рабский же труд, как известно, на мировосприятии отражается не лучшим образом.

ТРУДОВЫЕ МАСТИ

Мультики исправления

Тележурналист Александр Любимов , известный по программе «Взгляд», 7 лет назад открыл в пермской женской колонии студию мультфильмов. Сначала услуги художников-аниматоров Любимов заказывал в Китае . Но качество не устраивало. Зону выбрал из чисто прагматических соображений: дешевле девушек за решеткой обучить 3D-графике, чем связываться с профессиональными аниматорами.

Заключенные работали над фантастическим мультсериалом «Тайна Диона», который показывали в передаче «Спокойной ночи, малыши!». Аниматорам платили примерно в 30 раз больше, чем работающим в той же колонии швеям. Но через два года эксперимент пришлось свернуть по причине «возбуждения социальной розни»: зечки-швеи возненавидели зечек-мультипликаторов.

БАЛАНДА

Между ежиком и осликом

Три года назад на питание одного зека ФСИН тратила 86 руб. в день. Сегодня – 72 руб. А к 2019 году планирует сократить расходы аж до 64 руб. Для сравнения: на ежика в Московском зоопарке тратят 90 руб. Но в ведомстве уверяют: паек вовсе не урезается. Просто все больше продуктов делают в самих зонах. ФСИН постепенно переходит если не на самоокупаемость, то на самообеспечение – осужденные пасут коров, вскапывают грядки и пекут хлеб. Вот денег на еду и требуется меньше.

Сколько получают зеки в тюрьме зарплату за свой труд

Обвинения в использовании принудительного, и даже рабского труда заключенных ГУЛАГа стали у нас общим местом в любой дискуссии о сталинском периоде. Как и утверждения о том, что ИТЛ и ИТК мало чем отличались от лагерей смерти, в них были замучены миллионы и миллионы инакомыслящих.

При этом мало кто знает (а заинтересованные люди стараются не акцентировать на этом внимания), что заключенные ГУЛАГ за свой труд получали зарплату. “Эти деньги в административных документах изначально и вплоть до конца 1940-х гг. обозначались терминами «денежное поощрение» или «денежное премиальное вознаграждение». Понятие «зарплата» тоже иногда употреблялось, но официально такое название было введено только в 1950 г. [1].

Так, по состоянию на 1939 год “премиальное вознаграждение обязательно зачислялось на личный счет заключенного. В течение месяца работающим заключенным деньги выдавались в сумме, не превышающей месячного премиального вознаграждения. Кроме премвознаграждения, заключенным, в зависимости от поведения их на производстве и в быту, могли быть выданы с разрешения начальника лагерного подразделения и личные деньги в сумме не более 100 руб. в месяц. (там же)

Авторы работы отмечают, что “денежные премиальные вознаграждения выплачивались заключенным «за все работы, выполняемые в исправительно-трудовых лагерях. ». При этом со временем правила выплат менялись: “заключенные могли получать заработанные деньги на руки в сумме не свыше 150 рублей (а не 100 рублей, как по инструкциям 1939 и 1947 гг. – прим. авт.) единовременно. Деньги сверх этой суммы зачислялись на их личные счета и выдавались по мере израсходования ранее выданных денег. (там же, со ссылкой на ГАРФ. Ф. 9414. Оп. 1. Д. 77. Л. 28.).

О зарплате заключенных сказано и в изданной при поддержке РАО ЕЭС книге “Заключенные на стройках коммунизма” [2]. Здесь приводятся документальные свидетельства за более поздний срок – 51 год, однако и по этим данным мы можем более полно представить практику выплаты зарплаты заключенным ГУЛАГ. К сожалению, авторы текста, в ущерб достоверности исследователя, снабдили фактические сведения своими эмоциональными комментариями, но, к счастью, цифры есть, и мы можем составить свое собственное мнение.

“Из заработной платы заключенных удерживались «по средней стоимости расходов по лагерю в целом стоимость гарантированного питания, выдаваемой одежды и обуви и подоходный налог с тем, однако, чтобы при всех условиях работающим заключенным на руки выдавалось не менее 10 % фактического заработка». Установленные законом вычеты на практике были огромными. Так, на строительстве Куйбышевской ГЭС при начисленной среднемесячной зарплате заключенных в 1951 г. в 397 руб. на руки они получали в среднем 200 руб. При этом более 7 % заключенных получали лишь минимальный 10 % гарантированный заработок”. (стр. 26)

Особенно следует обратить внимание на 10-процентный гарантированный заработок заключенного ГУЛАГа.

Насколько обоснованы обвинения в использовании сталинским СССР принудительного труда заключенных? Об этом мы можем судить по международным правовым актам. Так, Конвенция Международной организации труда № 29 «О принудительном или обязательном труде» 1930 г. [3] впервые устанавливала, что каждая страна-член МОТ «обязуется упразднить применение принудительного или обязательного труда во всех его формах в возможно кратчайший срок».

Сам термин «принудительный труд» трактовался конвенцией довольно упрощенно – как «всякая работа или служба, требуемая от какого-либо лица под угрозой какого-либо наказания, для которой это лицо не предложило добровольно своих услуг». Конвенция содержала важную оговорку – принудительным не считает труд, «требуемый от какого-либо лица вследствие приговора». Т.е. на заключенных конвенция МОТ от 1930 года не распространялась.

Лишь в 1949 году появилась конвенция МОТ № 95 «Об охране заработной платы» [4]. В соответствии с этим документом современные юристы заключают, что «работа без оплаты – принуждение к труду, запрещенное Конвенцией МОТ N 95 от 08.06.49» (в частности см. решение ВС РФ, БВС РФ. 1998. N 10). [5]

Таким образом, труд заключенных сталинского ГУЛАГ не только не считался принудительным с точки зрения действовавших на тот момент (да и сегодня) международных норм, но и оплачивался, что являлось передовым явлением с точки зрения трудового законодательства.

Авторы уже упоминавшегося сборника документов от РАО ЕЭС «Заключенные на стройках коммунизма», тем не менее, утверждают: “С точки зрения морально-правовых критериев, принятых в цивилизованных обществах, сталинский террор и его производное – экономика принудительного труда – не могут быть оценены иначе, как преступные” (стр. 22). На чем основаны эти заявления – остается только гадать.

Причины, по которым появляются подобного рода идеологизированные утверждения, понять не трудно. Беспристрастный рассказ о реалиях ГУЛАГа разрушает давно сформированный миф о сталинских лагерях. Кто не слышал, что это были лагеря смерти для инакомыслящих, в которых были замучены миллионы и миллионы заключенных.

Казалось бы мелочь – зарплата заключенным. Но сколько возникает вопросов! Зачем коварные советские власти платили деньги «смертникам» в «лагерях уничтожения»? Чтобы продлить их мучения? Чтобы поиздеваться?

Но если заключенным выдавали на руки деньги, значит, они могли их куда-то тратить? И действительно, всплывает история о существовании в лагерях и колониях ГУЛАГа «сети магазинов, ларьков, буфетов» [6].

А если внимательно почитать документы, становится ясно, что лагерными ларьками и буфетами дело не ограничивалось. Например, из доклада прокурора В. Гулякова начальнику Управления по надзору за местами заключения Прокуратуры СССР о режиме и условиях содержания заключенных в Кунеевском ИТЛ [7, стр. 333-334] можно узнать о «слабом надзоре за их [заключенных] поведением вне лагеря», что приводит, в частности, к «хулиганству, связи с вольнонаемными, пьянству и проносу водки в жилые и производственные зоны».

Или, к примеру, из жалобы заключенного Н.П. Яныша в Верховный Суд СССР» [там же, стр. 391]: «…У меня были деньги, я решил купить водки, выпив привезенную мне водку – я пил один – направился к своему рабочему месту в нижнюю часть котлована, где работала моя бригада. »

Не сильно похоже на атмосферу чудовищного террора и истребления несчастных узников лагерей, не правда ли?

По этой причине реальные документы несут опасность для антисоветчиков. Их идеология построена на лжи или умолчаниях – где-то в мелочах, а где-то и по крупному. И эта ложь, если смотреть на реальную картину, рассыпается в прах под давлением фактов.

Не пора ли вернуть антисоветчикам брошенный когда-то лозунг – «Жить не по лжи»?

Челябинские правозащитники вскрыли язвы пенитенциарной системы – сколько зарабатывают на зэках. ФОТО

«Рабский труд заключенных в России» – исследование Уральского демократического фонда под руководством известного правозащитника Николая Щура – проводилось на средства гранта президента России. Но в выводах в докладе нет и доли лояльности к властям: по мнению правозащитников, система ФСИН коррумпирована снизу доверху, а схема оплаты труда осужденных противоречит не только Конституции РФ, но даже простому здравому смыслу. Корреспондент Znak.com изучил доклад Николая Щура – подробности в нашем материале.

Лидер Уральского демократического фонда Николай Щур – постоянное бельмо на глазу ГУФСИН по Челябинской области, тем более что именно южноуральская пенитенциарная система в последние годы «прославилась» на федеральном уровне сразу несколькими скандалами. Самые громкие из них произошли в копейских ИК-1 и ИК-6. Так, в 2008 году сотрудники администрации первой колонии там забили насмерть четверых этапированных осужденных, а спустя четыре года, в ноябре 2012-го, несколько сотен заключенных «шестерки» вышли на акцию протеста. Следствие ведется до сих пор: на одной чаше весов показания осужденных о массовых вымогательствах и побоях со стороны администрации ИК-1, на другой – данные правоохранительных органов о попытке сменить власть в исправительных учреждениях Челябинской области с «красной», то есть государственной, на «черную», то есть криминальных авторитетов. В докладе, растиражированном на средства гранта президента РФ, Николай Щур со товарищи приводит факты прямого нарушения Конституции России в пенитенциарных учреждениях.

«Труд в исправительных учреждениях не только Южного Урала, но и всей России вызывает очень много вопросов, – заявил на презентации доклада 10 сентября Николай Щур. – Первый из них, разумеется, оплата работы заключенных. Зарплата зэка, притом что трудится он чаще всего шестидневную рабочую неделю, 25-27 дней в месяц, составляет… от 10 до 400 рублей в месяц. Да, есть те, кто получает и по 15 тысяч в месяц. Но это «выставочные экземпляры» специально для всяких проверок».

Между тем работы в колониях хватает. Пусть не так, как в советские годы, но сегодня в исправительных учреждениях только Южного Урала есть и предприятие по пошиву одежды, и литейное производство (гусеничные траки для танков ЧТЗ изготовляли во времена СССР именно заключенные), и производство самой разной мебели, и даже изготовление валенок. Щур привел в пример один случай: оказавшись в Тюмени, он попытался купить валенки для внучки. Продавщица в тюменском магазине порекомендовала самые лучшие – магнитогорские. Только, как выяснилось, сваляли их в Копейске, в исправительной колонии №1.

«Это вообще сегодня тренд – многие коммерческие фирмы размещают производство в колониях, – отметил правозащитник. – Так что если вы покупаете мебель производства какой-то известной фабрики – не факт, что она не изготовлена руками зэков совсем в другом городе».Несмотря на широкий ассортимент, зарплата осужденных остается даже не нищенской – просто нулевой. Щур объясняет это несколькими причинами. Деньги-то в учреждениях есть, утверждает он. Ведь, согласно Конституции России, за любой труд работодатель не может платить меньше МРОТ, по данным на 2013 год, когда проводились исследования Уральского демократического фонда, – 5,3 тыс. рублей. Почему же осужденным начисляют мизерные суммы и они не возмущаются?

Почему не возмущаются – понятно. В отличие от «юридической виртуальности» в реальности возможность выйти по УДО (условно-досрочному освобождению) целиком зависит от администрации колонии. То есть не будешь на хорошем счету – отсидишь по полной. В остальном, как выясняется, администрация исправительных учреждений руководствуется не Конституцией РФ и уж подавно не европейской Конвенцией о защите прав человека, а Уголовно-исполнительным кодексом (УИК) и неким приказом №624 ФСИН. И хотя главный закон страны – Конституция – утверждает, что труд является исключительно добровольным, УИК гласит, что работать – обязанность осужденного и отказ от работы – тяжкое нарушение закона.

«По прибытии в колонию осужденному сразу объясняют, что «в соответствии с положениями, закрепленными в статьях 103, 104, 105, 129 УИК РФ, статьях 11 и 28 Трудового кодекса РФ, нормы трудового законодательства, регулирующие порядок заключения трудового договора, приема на работу, увольнения с работы и перевода на другую работу, не распространяются на осужденных», – говорится в докладе правозащитников. – Осужденные привлекаются к труду не по трудовому договору, а в связи с вступлением в силу обвинительного приговора суда. Основанием для поступления на работу является приказ о зачислении осуждённого на должность, согласия осужденного не требуется, основанием для увольнения – приказ об отчислении с должности».

К слову, это цитата с доски информации женской колонии ИК-32 в Перми, которую правозащитники посетили зимой 2013 года.

С обязательностью труда понятно. Но как с зарплатой? По словам авторов доклада, сотрудники ГУФСИН утверждают: несмотря на мизерные расценки, установленные приказом №624, всем заключенным зарплата поднимается до уровня МРОТ. Правда, заметим, минимальный размер оплаты труда – это и есть минимальная плата за самый дешевый и неквалифицированный труд, но, согласно тому же приказу №624, ФСИН не различает, например, рабочих 1 и 3 разрядов, хотя технологические операции, которые они могут выполнять, – «две большие разницы».

«Вопиющее противоречие Конституции РФ, что никоим образом не смущает ни один из государственных институтов России, призванный контролировать и надзирать за законностью в системе УИС, – Минюст (зарегистрировавший приказ), генпрокуратуру, Следственный комитет и сами суды РФ, – пишет в докладе Щур. – Теоретики (и суды!) с большим удовольствием наводят тень на плетень, когда разбирают ситуацию с оплатой труда заключенных: сразу начинается апеллирование к УИК – главный, вроде как, документ для тюремщика и заключенного. А этот документ однозначно говорит, что для з/к труд – обязанность, потому никаких споров о последствиях этого труда, включая споры о плате за него, не может быть по определению».

Между тем, по словам юристов, приказ №624 – удивительный документ. Согласно ему, квалификация работ просто отменена: для тюрьмы нет швеи или токаря 2-го или 6-го разрядов, есть – швея и токарь, а если оперировать реальным положением дел, есть – «жулик», как на жаргоне сотрудников ФСИН и других силовиков именуются преступники – как осужденные, так и еще не пойманные. «Вот этот безликий «жулик» – просто рабочая единица, которая обязана трудиться там, куда поставят, делать ту работу, какую скажут, – возмущается Щур. – И получать за свою работу эрзац-зарплату: пайку – и все!»

Еще одна лазейка для уменьшения оплаты труда заключенных – нормирование. Со слов правозащитников выходит, что оно устанавливается «от балды», так, как бог на душу положит начальнику отряда. В итоге ФСИН удивляет членов Общественной наблюдательной комиссии фантастическими показателями: склады забиты, скажем, коробками с готовой обувью, на стоянке грузятся ею же фуры, а у изготовлявших обувь зэков в табелях стоит выполнение нормы 0,43%.

«Мастер скажет, что и к какому сроку надо сделать, – пусть и делают, – передает правозащитник слова сотрудников пенитенциарной системы. – Какой будет заказ – такова будет и «норма»: заключили договор на пошив 150 костюмов к 25-му числу – пусть делают. И пусть успевают, если не хотят угодить в ШИЗО. Чего тут считать? Есть сроки по заказу, а работать – их обязанность, вот пусть и работают: нечего было преступления совершать, здесь им не санаторий».

По мнению Щура, такое положение и «забывчивость» контролирующих органов о прямом действии Конституции приводят к парадоксальным вещам – прямо-таки производственным анекдотам, объясняющим, тем не менее, куда уходят недоплаченные зэкам деньги.

«Изучая условия труда (имеющееся оборудование, используемые материалы, ассортимент выпускаемой продукции, временную занятость осужденных…) и систему оплаты труда осужденных в женской ИК-5 Челябинска, мы обратили внимание на швейное производство этой колонии, – говорится в докладе. – Оказалось, что осужденные, отбывающие наказание в колонии, выпускают продукцию такую же, которую можно приобрести в магазинах города, но изготовленную на «вольных» фабриках. Случайно получилось так, что на одном этаже здания, в котором расположен офис нашей организации, расположена швейная мастерская (исключительно женский коллектив, как и в ИК-5), выпускающая практически тот же ассортимент швейных изделий, что и колония. Познакомившись с условиями труда этой мастерской, исследователь обнаружил, что они практически не отличаются от условий швейного производства колонии. Результаты сравнения оказались впечатляющими: костюм (куртка и брюки) зимний мужской типа Б реализуется колонией по 2500 рублей за комплект, мастерской – по 2540 рублей, при этом заработная плата швеи-заключенной в месяц составляет от 400 до 1200 рублей, швеи вольной – 16000 – 18000 рублей. Время работы швеи в мастерской определено Трудовым кодексом РФ и составляет 40 часов в неделю при 21 рабочем дне в месяц, швеи-заключенной – 10-12 часов в день при 25-27 рабочих днях в месяц».

В другом случае на литейном участке ИК-1 в Копейске члены ОНК Челябинской области столкнулись с тем, что два работника у одного станка, выполняющие одну и ту же работу в паре, получают один – 25 тыс. рублей в месяц, другой – 400 рублей. Как выяснилось, первый был наемным сотрудником «с воли», хоть и бывшим з/к ИК №15, а второй – рядовым осужденным. Работа, как утверждает Щур, у обоих была одинаковая.

«Серьезный проверяющий тут же предъявил бы претензии: если вы утверждаете, что у вас образцово поставлено нормирование, то каким образом у вас появились осужденные с такими заработками? По вашему же приказу №624, на который вы постоянно ссылаетесь, осужденному вы не можете даже МРОТ выплатить, вы до него доплачиваете. А тут 20 тыс. рублей – четыре МРОТ! Это что же, он у вас даже не 24 часа в сутки работал, а 32? Ведь МРОТ – это за 8 часов работы в день».

«Куда уходят «освободившиеся деньги» – вопрос к Следственному комитету РФ, – считает Щур. – Но система ФСИН коррумпирована от низа доверху, и сделать с этим в сегодняшних условиях ничего нельзя». И это при том, что современная ФСИН считается прямым наследником пенитенциарной системы Советского Союза, в которой, несмотря на все недостатки, яростно критикуемые сегодня противниками коммунистов, заключенным платили за работу те же деньги, что и на воле. А поскольку тратить их было некуда, то, отсидев лет пять-восемь, зэк выходил на волю богатым по советским меркам человеком…

По мнению правозащитников, единственный вариант исправления ситуации с оплатой труда в колониях – массовые подачи исков за нарушение трудового законодательства от отсидевших свое бывших «жуликов» и массовое предание гласности реального положения дел в ИК. Правда, Щур тут же оговаривается: из многих тысяч осужденных, которые, будучи в колониях, обещали тем же членам ОНК, отсидев, «рассказать всю правду», до сих пор в тот же Уральский демократический фонд обратились всего три человека. Остальные молчат – боятся или ленятся.

Доклад «Рабский труд заключенных в современной России» будет передан члену совета по правам человека при президенте РФ Андрею Бабушкину, заявляет Щур. Возможно, он привлечет внимание главы государства – все же на президентский грант и делался.

{SOURCE}